- Малыш, ну дай мне... Мне нужно... - я хочу вспоминать ее имя, но лица никогда не забуду. Я вижу его в воде, в стеклянных витринах, в хромированных трубах. Она преследует меня. Известно зачем, только я не могу дать ей этого. Говорю не о простой укуренной замухрышке. Нет, она тоже сидела, как и все сидят. Искала покоя, решала проблемы таким оригинальным и дорогим образом. Русая, высокая и до безобразия худая. Носила смешные майки, потрепанные джинсы и пацанские кеды. "Малолетняя дурочка, зачем ты только влезла в это дерьмо?" - воспоминание о сестре раздражают, вынуждают глубже втягивать сигаретный дым и дольше держать в себе.

Иду по опустевшей набережной. Здесь всегда тихо в это время. Может и найдется пара-тройка прохожих - мне они не помешают. Сегодняшний день ничто не может омрачить. Даже случайное, до ломоты в костях болезненное воспоминание из прошлого. Накрапывает мерзкий дождь, но пока в кармане лежат потрепанные зеленые "котлеты" я спокоен, как удав. Капюшон скрывает голову от воды и часть лица от любопытных глаз. Шаги быстрые и немного нервные - у меня всегда стойкое ощущение преследования. Бывало, правда, доводил до абсурда, однако те времена не самые лучшие. Осечек хватило сполна.

Я не успел на чертов автобус и теперь тащусь уже под нарастающим ливнем. Не могу понять, как шум воды может успокаивать? Он раздражает, нервирует еще больше. Ладонь сбрасывает с лица тяжелые капли, чтобы не затруднять дыхание и не сужать обзор. Вот чего не ожидал встретить под столбом воды, так это сумасшедшего на мосту.

Да-да, на мосту действительно кто-то был. Издалека сложно было определить кто именно, да и не нужно оно мне. Отвожу глаза в сторону, продолжая справляться с разбушевавшейся стихией. Слишком внезапно окончился дождь. Как будто мне нарочно четко решили показать этого горе-малолетку. Прыгун или как любят называть их копы - поплавок. Завтра мамочка с папочкой, если не сегодня, поднимут шум, а через три дня спохватятся и начнут искать. Найдут где-нибудь разбухшее, синее мясо, а может и того не найдут. Вверх по течению очистные сооружения. На губах появляется едва заметная усмешка. Паренек весь ссутулился, явно погружен во внутренний монолог с собой. Во круг него можно ощутить почти физически, отчаяние, обреченность и страх." Да, детка, ты боишься, потому что обратно пути-то нет. Не откачает никто и не нырнет следом. Прими, как данность," - мне даже любопытно становится.

Иду все медленнее. Вода с неба почти не падает, что не может не радовать. Чувствую знакомое тепло внутри - азарт. Как же я люблю смотреть на прогнувшихся под гнетом обстоятельств малолеток. Чувство собственной важности толкает их на вот такие поступки. Не помню, чтобы хоть кто-то из них стрелял себе в висок или вводил в вену воздушный пузырь. Никто не резал сухожилия, не вспарывал живот или грудную клетку. Это чертовски больно и точно конец. "Царапанье вен, хиплые петли, мамины таблетки, полеты из окна и в воду - как же вы любите себя, молокососы."

- Ей, за бортом! Погода сегодня не летная. Шел бы домой и пальнул себе в живот из отцовского обреза, - я сама лояльность и любезность. Да мне просто интересно, что еще может выкинуть эта мелкота. Мальчишке на вид лет пятнадцать-шестнадцать не больше. "Если кажет, что жизнь - дерьмо, я сам его столкну," - подбираюсь совсем близко, не опасаясь за реакцию самоубийцы. Перекидываю ноги через поручни и забираюсь на них сверх своей задницей. Не смотрю в лицо, стоящего на краю в трех метрах от себя. По небу ползет молния, освещая лица и вот тогда-то я и поворачиваюсь к нему. Мальчишка, как я идумал, из неженок. Хотя недурной. "С таким интересно играть..."

- Мелкий, мертвым ты ближайшую неделю будешь плавать. А потом покатишься на труповозке к белым халатам в морге. Тебя выпотрошат, набьют всякой хуйней и зароют в землю, - как же хочется курить. Этот пацан еще удумал мне пожаловаться. Хотя одна фраза не тянет на душещипательный рассказец. Вижу как он пугается еще сильнее видя мое лицо. Татуировки многих пугают, ведь за ними моего лица не видно. Создается ощущение, что говоришь с человеком, которого не существует. Тянет на шизу? Вполне.

Малец просит подтолкнуть его, а у самого поджилки трясутся. Не хочет он подыхать - сразу видно. И как только таких слюнтяев земля носит? Я бы лично всех столкнул или расстрелял в упор в положении лежа. Это я называю естественным отбором. Выживают как умеют, идут по головам, марают руки в крови. Начинаешь чувствовать горький и тошнотворный вкус жизни. А малолетние дегенераты предпочитают пафосно раскинуть крылья и привлечь внимание прессы. Видит Бог, если он сейчас смотрит на нас, то я хотел пройти мимо...

Хватаю пацаненка за одежду и толкаю в спину вперед. От свободного полета его отделяет только моя крепкая хватка и, пока, не подкосившиеся ноги. Смотрю на него с нескрываемой злостью и молчу. В такие моменты надо что-то говорить, взывать к голосу разума, поминать родителей, которые, наверное, место себе не находят. А плевать. С усмешкой разглядываю трепыхающегося мальчишку, тяну двумя руками подмышки через перела обратно.

- С днем рождения, шкет, - растираю на его лбу каплю дождя, рисуя распятие. На крестины не тянет, однако подходит под общую атмосферу. Мне кажется, он даже шелохнуться боится и до сих пор не понимает, что с ним произошло. Если бы не вновь начавшийся ливень, я бы сказал пару фраз. Кстати, кое-кто мне теперь обязан жизнью.

- Поднимай свою трусливую задницу и чеши за мной, - прячу холодные руки в карманы, поворачивая в обратном направлении. Я не поведу первого встречного к себе на хату или на точку. А вот в бар - всегда пожалуйста. Не смотрю - знаю, что мальчишка семенит за мной. Любопытство перебарывает страх в неравной битве. За жизнь свою трясется, однако он может оказаться полезным.

Всю дорогу мы оба молчали, хотя я знал, что вопросом мне не избежать. Откровенно говоря у меня до чертиков игривое настроение из-за мальца. Так что компанией на ночь я обеспечен. Не такой, как обычно, но вполне пригодной в качестве развлечения. Нет, пялить малолетних пацанят я не привык и не собираюсь ничего с ним делать. Разве что дать ему новый стимул для существования. У меня его много. Очень много. И он разный.

В баре все еще шумно, пахнет пивом и дешевыми девками. Мое любимое место, где не оставишь больше десятки и напьешься в хлам. Вообще это никакой не бар, а самый настоящий притон или бордель на окраине города. Не самый рентабельный и пошатнувшейся на вид. Копы пасут это место, потому я появляюсь здесь редко - их молчание слишком долго в последние дни. Жду парня, чтобы впустить его впереди себя, ведь мелкоте в гнездо разврата закрыт вход. Он прямо ведунчик - с моста, минуя лапы костлявой старухи, прямиком в Ад.

- Ты пил когда-нибудь? Лет-то сколько? - наклоняюсь к мальчишке, перекрикивая шум и музыку. Там, где обитаю я только бильярдный стол, стол для покера и несколько диванов с кальянами. Естественно, я веду промокшего мальца в другую сторону, к одному из свободных столов. А сам, потом, возвращаюсь к стойке и заказываю пива с традиционным хавчиком. Возвращаюсь быстро, но какая-то вертихвостка уже успела облюбовать мелкоту. Шикаю на киску, чтобы шла гулять дальше. Я не настолько добр, чтобы снимать шлюх для школьников.

- Пей, а потом можешь болтать сколько влезет. Я не спешу, да и тебе тоже никуда не надо, - сажусь напротив, отрезая своей спиной часть прокуренного зала от стола, за коим мы разместились. Не тороплюсь присасываться к кружке, все бесстыдно разглядывая зареванное лицо.

"Девятнадцать ему," - нет, малец меня удивляет все больше и больше. Теперь я точно уверен что ему пятнадцать. Взрослый парень бы не искал на свою жопу приключений в этом районе. Лучше напиться и забыться в пьяном угаре, жаря близняшек, снюхивая с их пупков чистый рай. Замечательная смерть для сопливого фильма. Наблюдаю, как лицо напротив едва не кривится от вкуса пива. Сам не знаю, зачем его пьют, но пробовать что-то иное местного разлива - себе дороже.

- У своего "спасителя" можешь узнавать все, что захочешь. А мне не улыбается отвечать на вопросы, - немного агрессивно вышло, я бы сказал привычно для меня, а вот малец может насторожиться. - И не предлагай себя так откровенно. Я не трахаю мелких. Не сегодня, по крайней мере, - я знаю, о чем о хотел спросить. Просто он сделал это так, как делают местные мамзели, когда набивают себе цену. Эдакие светские кокетки, чтоб их через левое колено. Быстро эта плакса пришла в себя. Я даже удивился. Надеялся выслушать слезные жалобы на предков, на тяжелую жизнь и плохие оценки, а может пару эпизодов о школьных потасовках и издевательствах. Парниша не торопится что-то.

Отхлебываю пива, заедаю слегка подгоревшим картофелем фри и рыбным полуфабрикатом. Во рту с утра не было ни крохи. Еще новая стынет  в карманах. Стоило мне поправить свою толстовку, как рядом с логтем оказалась рука, с татуировкой "Джон" на костяшках. Жопой чую, что он сегодня мне не брат.

- Костлявый, где пропадал? - раскатистый бас его голоса звучал звонче битого стекла. Ему даже не нужно было перекрикивать музыку, потому что я невольно прислушался. "Бля, Джо, как ты во время," - смотрю на мальчишку, он явно не догоняет, что сейчас будет заварушка с моим участием. Скашиваю глаза в сторону двери и незаметно киваю. Пусть лучше свалит, чем отхватит себе по репе.

А жирный мужик не унимается. Пальцы давят мне на плечо, когда хочу подняться. Еще малкий сидит и не шелохнется, сукин сын. "Уходи, кретин! Уноси свою изнеженную тушу прочь отсюда!" - сую руку за пояс, пытаясь достать нож. Только меня останавливает Джон. Увертливый какой, все мои уловки знает. Загибает меня животом на стол, в последний момент успеваю отодвинуть кружки, чтобы не вылавливать из пива свой глаз. Сальные пальцы сдавливают горло, а свободная рука рыщет по моим карманам.

- Забываешь старых друзей, Ит. А они этого не любят, - находит то, что искал и расслабляет хватку. Слышу хохот за спиной и зубы сводит от желания перестрелять этих свиней. Мои деньги уходят от меня вместе с двумя центнерами живого жира. Ненавижу людей из своего прошлого, ненавижу то, что всего один, будучи зеленым, взял в долг. Поднимаю глаза от своих сжатых кулаков, надеясь не увидеть мелкотню и... не вижу. Видит Бог я сам его погнал. И погнал с делом. На моих плечах только жмурика несовершеннолетнего не хватает.

Я говорил, что сегодняшний день ничто не может испортить? Я солгал. У меня есть хуева туча белого дерьма, но снова нет денег. Не расплачиваюсь за выпивку и перекус, а просто выхожу. И знаете на кого я натыкаюсь? На мелкую шпану, которая должна уже в своей люльке десятый сон видеть. Свидетель моей ошибки и мой должник.

- Чего не свалил? - стоя под скатом крыши, куда не проникает дождь, достаю сигареты и прикуриваю. Осталась одна и зажигалка не контачит. Губы произвольно растягивает ухмылка. - Куришь? Тебя звать-то как? - протягиваю ему смятую пачку и снова прячу холодные руки в толстовку. "Мелкий, ты мне своей неудачной попыткой сигануть с моста засрал работу за месяц. Джон не появлялся в баре больше трех лет, а тут на тебе, подарок к рождеству посреди октября. Содрать бы с тебя за это три шкуры, да мало этого будет. "

"Некуда? Некуда идти? Мальчик, у тебя дом полный новомодных игрушек, сюсюканья предков и пирожков от бабушки. Ты понятия не имеешь, что значит жить без крыши," - противный ком застревает в горле вместе с сигаретным дымом. Облако растворяется в стене воды. Я курю медленными, глубокими затяжками. Мальчишка тоже курит и на удивление не давится, не кашляет, не морщится. Хотя он больше болтает, чем тянет в себя. Уже жалею, что отдал ему последнюю сигарету.

- Я ненавижу крыс, - так и хочется вырвать поганый язык. Для неудачного самоубицы, который заревел мостовую, он слишком борзый. Кто-то явно не понимает, что с незнакомыми дядями говорить нужно вежливо, а лучше вовсе не говорить. Тираду вопросов я не слушал. Мне, как и десятью минутами ранее, как и там, на мосту, нет резона говорить о себе хоть слово. От этого никакого прока и выгоды. Задней мыслью уже начинаю примерять возможные варианты: "Для продажи крупноват. Не потянет перевозку. Доставку тоже не доверишь. Могу вмазать пару кубов. Через неделю сам ко мне приползет. Будет таскать у своих предков, сученыш."

Дельное предложение от мальчишки поступает. Погреться захотел. Точно неженка. Или скорее уж выпавший из гнезда галчонок. Крикливый, потрепанный и доставучий. Где-то рядом его родители, готовые выклевать глаза всем, кто окажется рядом с их чадом. Я не зову его, просто ухожу. Мне глубоко плевать, как поступит эта мелкота. Может катиться ко всем чертям прямо сейчас или... заткнуться и не реветь потом.

Я слышу его шаги за собой. Он даже, кажется, пытается снова со мной заговорить, поравняться. Неужели не понял, что из меня откровенно херовый собеседник? Иду быстро, закоулками и узкими слабоосвещенными улицами. Это длинный путь, но я не хочу, чтобы этот пацан потом находил меня по первому требованию. Как только минует порог моей хаты - подпишет себе приговор без срока давности. А уж я позабочусь, чтобы все было "добровольно".

С ноги открываю дверь, поднимаюсь на второй этаж по лестнице и повторяю ход ногой - моя дверь закрывается только изнутри или с полупинка. Лучшее укрытие - оставить все навиду. При большом желании ко мне в логово может заглянуть любой зевака. Правда меня в округе считают сатанистом и стараются не смотреть в мою сторону. Стаскиваю мокрую обежду прямо в прихожей и слышу тихий скрип входной двери. Губы снова растягиваются в усмешке. Мальчик понимает все слишком буквально, как ему хочется, а не как есть на деле.

"Бля," - я, кажется, промок до самых костей. Вылезаю из прилипшей к телу футболки, оставляя валятся ее возле толстовки и ботинок. Моя квартира - это две захламленные комнаты, сартир совмещенный с ванной комнатой, почти без мебели и электричества. В единственную розетку воткнут мой ноут. По разложенному дивану валяется одежда, перекрученное постельное белье, остатки позавчерашнего хавчика, коробки из-под пиццы и много бутылок. И не все они из под пива. Большую часть занимают банки с холодным кофе. Пока ищу проход на кухню, совмещенную с описанным подобием комнаты, вляпываюсь в какое-то дерьмо. Память возвращает меня на "веселое" утро. Это было три дня назад, когда меня вывернуло прямо под себя. Видимо я забыл подобрать свой желудок. Продолжаю идти, как ни в чем не бывало, вытирая ступню о ковер и прикрывая пятно рваной рубашкой. Не мешает выпить чего-нибудь горячего.

На подобии кухни пусто. В холодильнике, на полках, в шкафах. Нашел только высушенный хлеб и прокисшее молоко. Не аппетитно. Поскольку чайника я в глаза не видел последние лет десять, то кипячу воду прямо в кастрюле, высыпая четверть банки растворимого кофе, а затем нашкрябываю слипшиеся куски сахара столовой ложкой.

- Можешь делать и брать что хочешь, только помни, что не у себя дома. Вышвырну и пискнуть не успеешь, крысеныш, - в руках горячая кружка и только одна. У меня дома самообслуживание в большом почете. А для незваных гостей действует особый сервис - "подай-принеси". Малец скоро узнает об этом, а пока я умиротворен. Внутри тепло, пока снаружи грядет настоящая буря. Беру кухонное полотенце, как единственное более-менее чистое. Вытираю им шею и голову. В ушах немного звенит от недавней встречи лба со столешницей. "Мне бы завалится на бок и проспаться. Да, и оставить эту любопытную малолетку бродить по квартире? Хотя его можно утихомирить," - наблюдаю из-под края кружки за каждым движением горе-суицидника. Худой мешок с костями и сказать нечего. Произвольно оцениваю его шансы втянуться и выжить после этого. "Нет, так будет не интересно. Не сразу..."

Прохвост напялил мои шмотки и стал выглядеть не просто жалко, а еще и глупо. Парнишка больно худой и угловатый. Кожаный мешок с костями. "Такое чувство, что тебя голодом морили, а не меня," - немало на земле семей, в которых нормально брать крысят измором. Голодные детки такие послушные, разуются каждому куску, как ненормальные. Малец хоть и задохлик, но до моей фантазии ему далеко.

- Сделай одолжение и не обращайся ко мне вообще. Я Итан, - разминаю затекшую шею, потеряв интерес к разглядыванию малолетки у себя в доме. А тот не теряется, буквально воспринимая мою фразу. Хорошо, не нужно повторять, чтобы не топтался у порога. Бывали у меня и такие кадры, пришедшие за дозой и боявшиеся протиснуться внутрь. Думали, что я скромным целкам делаю скидки. Оборзевших не люблю, но стеснительных просто не перевариваю. От лживой жеманности, особенно в парнях, закипает кровь.

Мальчишка толкает мне смехотворный ультиматум. Как бы дурным не оказался. Или просто с первого раза не понял, что мне вообще параллельно на его словесный понос. Однако удивить меня все же можно. Юнец зашел за спину и полез обжиматься. Снова трясется, как на мосту, если не хуже. Пальцы ледяные, едва не посинели. Неприятно чувствовать на голой коже холодные касания. Я так вообще не особо падкий на чужие прикосновения к себе. Хотя мне было интересно, чтобы он позволил себе еще.

- У меня не пятизвездочный отель. Тепло не входит в перечень удобств, - отмахиваюсь, как от надоедливой мухи, правда он и сам понимает все. Отходит. Да я сам отрываю жопу от стула и перемещаюсь на основное рабочее место - на диван за ноут. Мальчишку зову за собой, таки я надеюсь потешится над душещипательным монологом-исповедью. Чужие проблемы делаю собственную жизнь легче. А еще это даст мне возможность поработать.

Не люблю созваниваться со своими каналами, а вот выходить в сетку с разных точек в городе - отличный способ запутать фараонов. Эта квартира, говоря откровенно, снята мной чуть меньше месяца. И где-то через неделю я снова буду в поиске. Привязываться к месту - опасно и тупо. Меня ищут не только легавые, но и старая клиентура, еще не загнувшаяся от передоза. Не мораль, не принцип, но я не держу постоянных поодаль от себя. Не дам в одни руки больше пяти раз, а для малолеток у меня особый лимит в один грамм геры. Травой не занимаюсь почти семь лет. Не понимаю, как эту дешевку еще дуют. Толкаю колеса из аптечек и больниц. Сестрички там очень сговорчивые и, главное, умеют язык за зубами. Подотчетные ампулы списываются разбитыми, многие препараты не идут в утиль, а раздают "горячими". Мне везет больше - для меня их варит старый друг и, наверное, единственный. Друг, потому что я нашел ему деньги на протезы для ног и помог вылезти из долговой кабалы.

- Подожми ноги. Надоело слушать твое чихание,- не отварачиваюсь от яркого экрана и тяну руку к мальчишке. Взлохмачиваю мокрые волосы, тихо усмехаясь. Смахивает на ежа. Отвлекаюсь от него на новое сообщение от Мика. У него проблемы с транспортировкой и доставкой, он хочет встретиться раньше. Сегодня неудача преследует меня. Подстава, замели одного из поставщиков и эта мразота хочет потянуть меня на дно следом. Откидываю голову на спинку дивана, в пол уха слушая, что там лопочет мелкий. Снова хочется курить, но нет ни одной заначки. Даже самокрутки. "Дважды хуево..."

- Может сгоняешь за сигами? А? Хоть какая-то польза от тебя будет, - вопрос больше риторический. Знаю, что не попрется под дождь мокнуть во второй раз. Но кто мне мешает надеется на то, что я обзавелся мальчиком на побегушках. "Долбанный день. Застрелится - не умереть..."

Вот уж не ожидал, что после своего непродолжительного рассказа мальчишка рассщедрится. От таких, как он, обычно ожидаешь трусливой подножки или ножа в спину. Я благодарен не столько сигаретам, сколько полюбившейся за долгие годы одиночества тишине. Да и не пришлось отвечать на каверзный вопрос о своей деятельности. Не к чему это.

В покое пробыл не долго, потому как стоило входной двери захлопнуться, как за ней послышался крик. Ходячая катастрофа звала на помощь, и не абы кого, мамочку там, папочку, а четко называя мое имя. "У тебя в жопе магнит для неприятностей?! Или просто мне так нехерово везет?" - перепрыгиваю спинку дивана, почти что вываливаюсь в коридор и через дверь. Застаю привычную глазу картину, в исполнении мальчишки и моего старого знакомого Курта. Обдолбыш верещит, славливая не первый за сегодня глюк, неосторожно размахивая заточкой. А увертливый крысеныш в ус не дует, схерали от него надо. Я подоспел перехватить руку, но мальца все равно успели полоснуть. Рослый парнишка с безумным взглядом почти повисает на мне, полностью переключая свое внимание.

- Шкет, ты иди, а я пока утихомирю пташку, - странно, но юнец убегает вниз не задавая вопросов. Тем лучше. Курт к тому времени уже просек, что полез не на того и начал слезно молить меня о прощении, в перерывах между соплями успевая попросить дозу сестре. Знакомая песня с новыми строками в ней. Прошлый раз Курт просил достать ему морфин для больной мамочки, которой уже неделю не доставляют бесплатное лекарство, а теперь сестрица. Спустить бы его с лестницы, да вот только я слышу, как проворачивается ключ в соседней двери. Не хватает мне что ли проблем с соседями и владельцем хаты? Дудки. Заталкиваю парня в свою квартиру, прижимая заточку к его же горлу.

- Не воняй у меня на пороге, кусок дерьма, - один удар в живот и моя заноза в заднице стекает по стене на пол. Они все такие: дохлые, никчемные, оскорбленные невинности... когда их плющит, - Ломает, детка? Съебись, пока я не вкотил тебе хлоры на халяву, - Курт жрет витамины, на большее у него нет ни бабла, ни сил. При большом желании можно ухватиться за его позвоночник сунув руку под ребра спереди. Ужом вьется под ногами, задыхается и продолжает что-то лепетать. Но я не слушаю, а просто ухожу к ноуту, ногой выдергивая шнур. От греха подальше лучше переждать. Как раз отвяжусь от малолетки, который явно не торопится обратно. Я даже готов отказаться от подготовленного для него шоу с зеленой и белой феей, но нет. Непруха так во всем...

Крысеныш залетает и из всей его речи смекаю тему про притаившихся в кустах фараонах. Я не ждал облавы так скоро. И уже больше чем уверен, что меня подставляет не только Мик. Опять придется оставлять все шмотки и подыскивать крышу. Малец упоминает о своей царапине, только нет времени этим заниматься. Вручаю ему рюкзак с ноутом и парой тряпок, вдовес кидаю свою заначку из диванной набивки. В свою сумку сбрасываю две "куклы" и книги с секретом.

- Легавых к себе я не приглашал, - в своих метаниях по комнате осторожно выглядываю в окно. Не соврал. Патрульный и два прихвостня. Моя жопа чует заказ, знать бы только как и через кого на меня вышли. Не подкинули же мне этого суицидника с "гирляндой" (апд: прослушка, микрофон и камера). Не тянет он на сыночка копа, да и эти чистоплюи такой грех на душу не возьмут. Я ж прослыл своими извращениями, наверное. Или еще успею.

- Летать умеешь? Если нет, то у тебя есть минуты три, чтобы научиться, - закидываю сумку за спину и тащу мальчишку к выходу. По пути отбиваю контрольным с ноги, если не почки, то точно что-то да отбиваю Курту. Вариант дальше по пролету отпадает, потому что решетку я успел сорвать только этажом ниже. А внизу уже активизировались незваные гости. Толкаю юнца впереди себя, намереваясь выползти на крышу. Дома в районе расположены довольно близко друг к другу и есть шанс остаться незамеченными. Не готов я отдыхать на нарах.

Это был самый быстрый подъем на моей памяти. Отдышку никуда не денешь, однако адреналин будоражит все жилы. Вновь просыпается азарт. И, кажется, не у меня одного. Любопытный крысеныш особо не ссыт в подгузник и почти не задает вопросов. На дверь на крышу мы налегаем вместе, правда выбить получается только у меня. Усмехаюсь запыхтевшему ежику, взлохмачивая его мокрые иголки. Дождь не такой сильный и дальность видения увеличивается. До соседнего дома метра три-четыре на вскидку. При желании задача не такая сложная. Подхожу к краю, перекидывая сумку и смотрю вниз. Пустой переулок, как сигнал к дальнейшим действиям.

- Расправляй цыплячьи перья и вперед, - забираю у него свой рюкзак, делаю несколько шагов назад и рывок вперед. У самого края отталкиваюсь ногами и почти без проблем преодолеваю незначительное расстояние. К тому же - крыша-то на этаж ниже. Переваливаюсь через плечо. Успеваю глянуть за спину, чтобы поймать в поле зрения мальца. Главное, чтобы не тянул, а то я ведь ждать не стану.